В последние десятилетия в связи с развитием антропоцентрического подхода в лингвистике и появлением, в частности, теории языковой личности [Караулов 1986] в методике обучения иностранному языку встал вопрос о формировании вторичной языковой личности [Халеева 1989].
Должны ли иметь свое отражение мимика и жесты в процессе формирования вторичной языковой личности?
Более 30 лет назад на проблему обучения мимике и жестам (невербальным кинетическим компонентам коммуникации) в процессе овладевания иностранным языком обратил внимание Е.М. Верещагин и подчеркнул их лингвострановедческое значение «для формирования внутреннего мира обучающегося и его отношения к носителям изучаемого вербального языка, к их культуре...» [Верещагин 1976: 145]. К сожалению, несмотря на то, что никто не возражает против очевидной необходимости целенаправленного обучения в этой области, не существуют или, во всяком случае, нам неизвестно о существовании отобранных, исследованных в сопоставительном (русско-болгарском) плане и представленных в учебных пособиях в подходящей для этого форме мимических и жестовых движений. С одной стороны, считается, что мимика и жесты при обучении близкородственному языку — вопрос второстепенный, не заслуживающий серьезного внимания («Это легко, это само собой усваивается!»), а с другой (прямо противоположной) — считается, что мимика и жесты являются «высшим пилотажем» и заниматься ими нужно лишь на продвинутом этапе обучения. Тогда же об этом просто забывается.
Существуют некоторые расхождения в мнениях ученых по вопросу о роли и месте мимики и жестов в процессе коммуникации: Г.В. Колшанский рассматривает их как вспомогательное средство общения, Е.М. Верещагин — как средство сопровождения речи и как значимый субститут речевых отрезков, И.Н. Горелов — как обязательный, всегда значимый невербальный компонент коммуникации [ЛЭС 1990: 221]. Однако это не меняет сути дела, поскольку «речевое сообщение не может быть фактом коммуникации без паралингвистического сопровождения» [ЛЭС 1990: 367]. Следовательно, вопрос о том, нужно ли обучать болгарских студентов-русистов соответствующим кинемам, являющимся частью коммуникации на русском языке, становится излишним. Тем более он излишен, если цель обучения иностранному языку — формирование вторичной языковой личности.
Исходя из статуса кинетических невербальных средств в процессе коммуникации, следовало бы отнести их к первому уровню языковой способности носителей языка. Имея же в виду, что мимика и жесты не универсальны, а в значительной степени специфичны для разных языков, для разных культур, следовало бы отнести их и ко второму — когнитивному — уровню. Есть не менее веские основания отнести их и к прагматикону языковой личности. Следовательно, не должно возникать никаких сомнений по вопросу о том, следует ли включать в процесс формирования вторичной языковой личности определенный объем знаний и умений из области кинесики.
Появляется, однако, другая группа вопросов: какие невербальные кинетические компоненты включить в процесс обучения, откуда и по каким критериям отбирать их, в каких рамках и как представить, т. е. вопросы, связанные с отбором, организацией и презентацией материала.
Отбор такого «языкового» (коммуникативного) материала, каким являются мимика и жесты, осуществляется на базе данных видеозаписей живой речи, непосредственного общения; на базе текстов художественной литературы (в них рассматриваемые единицы представлены в виде описания или «присутствуют», благодаря сопровождающим их вербальным выражениям); на базе данных толковых, фразеологических, двуязычных (русско-болгарских и болгарско-русских), специализированных словарей [см. Акишина 1991; Iordanskaja, Paperno 1995]; на базе специализированных экспериментов; а также на материале свободных ассоциативных экспериментов1.
Обработка материала показывает, что его можно организовать, т. е. классифицировать и представить в виде учебных единиц, по меньшей мере, двумя способами: во-первых, на основании формального критерия и, во-вторых, на основании семантического критерия. С формальной точки зрения организующим началом может быть слово, обозначающее ту часть тела, которая участвует в осуществлении жестомимического движения, например, глаза, брови, рот, лоб, рука и т. п. Функционально-семантический критерий предоставляет возможность организовать материал в зависимости от значения, а именно: жесты, выражающие сытость, уважение, удовлетворение, угрозу и т. п. Можно распределить материал и по поведенческим фреймам: жесты в ситуации знакомства, приветствия, прощания, официально-деловой встречи и т. п. От выбора критерия классификации зависит и выбор способа подачи материала на занятиях. Если процесс обучения организован на функциональном принципе, то, например, тема «Выражение отрицания» непременно должна содержать представление в сопоставительном плане мимики и жестов при отрицании. Кстати, подтверждением того, что даже такой простой, казалось бы, жест, как жест отрицания, нуждается в объяснении в болгарской аудитории, служит тот факт, что студенты четвертого курса не смогли дать адекватного ответа на вопрос «Как при помощи жеста в общении на русском языке выражается отрицание?» На поставленный вопрос был получен следующий ответ: «В русском языке не как в болгарском, а наоборот». На второй вопрос «Что вы имеете в виду, говоря «наоборот» (покажите и опишите движение)?» поступил ответ: «По-болгарски голова движется вперед и назад, а по-русски из стороны в сторону» (заметим попутно, что о жесте отрицания при помощи пальца или плеча вообще не было упомянуто). На наш взгляд, такое описание является неполным и довольно неточным. Причину этого мы видим, с одной стороны, в незнании, а с другой — в отсутствии коммуникативного навыка. Едва ли можно согласиться и с мнением по этому вопросу Р. Якобсона. В своей работе «Да и нет в мимике» он отмечает, что между движениями головы русских и болгар для выражения «нет» существует «диаметральная противоположность». Далее Якобсон, хотя и отмечает, что «болгарское мимическое „нет“, кажущееся, на первый взгляд, оптически тождественным с русским мимическим „да“, при внимательном наблюдении обнаруживает существенное отличие» [Якобсон 1970: 286-287], приходит к не совсем точному, на наш взгляд, выводу (см. об этом в [Липовска 1999: 174-176]).
Хотелось бы выделить некоторые из множества существующих проблем, возникающих при сопоставительном анализе, который должен предшествовать презентации материала на занятиях. Следует обратить особое внимание, с одной стороны, на соотношение вербального и невербального компонентов в рамках каждого из сопоставляемых языков, а с другой (что намного важнее) — на соотношении этих компонентов при сопоставлении. Дело в том, что, наряду с полным совпадением (или несовпадением) в невербальном плане и наличием полной эквивалентности (или безэквивалентности) в вербальном выражении определенных кинетических компонентов коммуникации на русском и болгарском языках, существует много расхождений промежуточного характера.
Например, совпадение в невербальном плане при несовпадении в вербальном выражении, а также совпадение в вербальном выражении определенного жеста при несовпадении в осуществлении самого жеста. Так болгарский студент-русист, очевидно, испытывает определенную трудность при соотнесении русских выражений типа качать / покачать/ покачивать, мотать / мотнуть / помотать, крутить / покрутить, трясти / потрясти головой с их вербальными эквивалентами болг. клатя / поклащам, мотая, люлея, въртя глава и с конкретными телодвижениями, находящимися в прямой зависимости от этих выражений и имеющими определенное значение. Необходимо подробно описывать и демонстрировать жесты и мимику, особо выделять расхождения в вербальном и невербальном плане, а также в плане выражения и плане содержания невербальной единицы.
Нам неизвестны сопоставительные исследования мимики и жестов в сфере общения на близкородственных языках2.
Это вполне понятно, так как близость языков и культур, сходные условия жизни и деятельности порождают мнения о том, что кинетические системы также обнаруживают высокую степень сходства. Мы не возражаем против такого мнения, но хотелось бы, чтобы оно было подтверждено фактами с демонстрацией сходств и различий разного характера, которые, как правило, трудно уловимы. Это позволяет ими пренебрегать, и, в свою очередь, приводит к нарушениям в коммуникации.
Объектом нашего анализа являются кинемы3, сопровождающие русскоязычную коммуникацию, и их корреляты в болгарской речи. Перед нами стояла задача их сопоставления и выявления существующих сходств и различий. В ходе работы мы пришли к выводу, что наиболее подходящей формой представления результатов исследования является словарная.
Таким образом, нашей целью стало лексикографическое представление элементов русской кинетической системы в сопоставлении с соответствующими элементами болгарской кинетической системы в учебном словаре. Такая задача подчинена общей тенденции в современной лингвистике к «ословариванию» языкового описания [Караулов 1981: 38]. В нашем случае речь идет об «ословаривании» невербальных единиц. Однако следует подчеркнуть, что противоречие здесь мнимое: кинемы рассматриваются не отдельно от языка, а во взаимодействии с ним — это сосуществующие компоненты единого процесса коммуникации.
Отправным пунктом для анализа русской кинетической системы служат данные словаря «Жесты и мимика в русской речи» [Акишина 1991]. Аналогичного словаря, представляющего болгарскую кинетическую систему, не существует, поэтому материалом для сопоставительного анализа служат материал, эксцерпированный из болгарских документальных и художественных фильмов; данные экспериментов; примеры из текстов художественной литературы; а также личные наблюдения автора, для которого болгарский язык является родным.
В ходе исследования применяется метод сопоставительного анализа. Основой конкретной методики сопоставления является разработанная И. Червенковой с опорой на [Сятковский 1976]) методика по парного сопоставительного анализа лексических единиц [Червенкова 1982]. В рамках этого подхода сопоставлению подвергаются и план выражения, и план содержания анализируемых единиц. В нашем случае сопоставляется план выражения русских и болгарских кинем и их содержательная структура.
Исходным пунктом анализа является русская кинетическая система. Единица объекта анализа — русско-болгарская пара кинем. Используемая методика предполагает двунаправленность анализа: сравнение каждой пары проводится сначала в направлении от русской кинемы к ее болгарскому корреляту, а потом от болгарской кинемы к русскому корреляту. В результате сопоставления между анализируемыми единицами выявляются отношения сходства, включения, пересечения и непересечения в формальном и содержательном аспектах. В рамках формального аспекта исследуется, с одной стороны, конкретное телодвижение, физическая реализация жеста, а с другой — его вербальное представление в устной и письменной речи. Содержательный аспект выявляет отношения сходства и расхождения в области семантики, прагматики, системных связей кинем.
Представленный подход оправдал себя при сопоставлении вербальных единиц близкородственных языков, какими являются русский и болгарский. Он работает и при сопоставлении невербальных кинетических средств общения в условиях русской и, соответственно, болгарской языковой среды.
Русско-болгарский словарь мимики и жестов, по нашему замыслу, должен быть словарем сопоставительным. По составу словника он является словарем-минимумом, а способ подачи и характер информации о кинемах учитывает его учебную направленность.
В начале словаря располагается небольшая теоретическая часть. В ней излагаются объект, предмет и задачи паралингвистики как научного направления в рамках современных лингвистических исследований. При этом, наряду с фонационными и графическими, больше всего внимания уделяется кинетическим паралингвистическим средствам. Раскрывается роль невербальных средств коммуникации в процессе общения и необходимость их изучения в ходе овладения иностранным языком. Рассматриваются основные проблемы взаимосвязи кинесики и лингвострановедения. Предлагаются классификации кинем. Представляются известные словари мимики и жестов, а также некоторые теоретические работы в области кинесики.
Наличие введения такого рода в словаре учебного типа оправдано тем, что в учебных пособиях по иностранному языку на невербальные компоненты коммуникации, как правило, не обращается необходимого внимания.
Далее дается собственно словарная часть. В нее можно «войти» как со стороны русской кинемы, так и со стороны болгарской. Это оказывается возможным благодаря полученным результатам проведенного сопоставительного анализа со сменой направления (первый шаг — от русской кинетической системы в сторону болгарской; второй шаг — от болгарской кинетической системы в сторону русской). Основная часть словаря отражает результаты этих двух шагов, причем исходной является русская система мимики и жестов, в соответствии с направлением первого шага. Это определяет и расположение словарных статей (в соответствии с расположением в алфавитном порядке русских слов-наименований частей тела). Структура словарной статьи позволяет произвести чисто механическое перевертывание, в результате чего исходной окажется болгарская кинтическая система. В этом случае, однако, нельзя получить такого расположения словарных статей, которое было бы в соответствии с алфавитным порядком болгарских слов-наименований частей тела. Указанное неудобство можно преодолеть с помощью болгарско-русского указателя слов-наименований частей тела.
Словарная статья имеет трехчастную структуру. Это выражается в ее вертикальном делении на три части: левую, которая условно названа «русской», правую — «болгарскую» и «среднюю». Средняя часть не принадлежит ни одной из рассматриваемых кинетических систем, но соотносима с ними. Она представляет собой экспликацию так называемого tertium comparationis (третьего члена в сравнении), обеспечивающего базу для сопоставления.
Словарная статья открывается заголовочной русско-болгарской парой. «Русская» сторона представлена графическим изображением русской кинемы и ее вербальным выражением в речи, а «болгарская» — графическим изображением болгарской кинемы-коррелята и соответствующим вербальным выражением. Такой вход в словарную статью наглядно представляет подвергнутые сопоставлению единицы обеих кинетических систем и связанные с ними единицы обоих языков.
В качестве экспликации значений кинем (в «средней» части) выступают толкования. Метаязыком толкований служит русский язык, причем в виде, соответствующем метаязыку, который используется в работах представителей Московской семантической школы. В толкования включаются переменные величины. Например: «В процессе общения с объектом N или при разговоре о нем коммуникант X показывает, что считает N глупым, ненормальным» [Григорьев, Григорьева и Крейдлин 1995].
В словарной статье, соответственно в ее русской и болгарской частях, даются словесные описания русского и эквивалентного ему болгарского жестов. Эти описания предоставляют возможность пользователю словаря получить более подробную информацию о совершении конкретных движений, чем это предлагает статическое графическое изображение жестов в начале словарной статьи. Например, описание русского жеста с приведенным выше значением «В процессе общения с объектом N или при разговоре о нем коммуникант X показывает, что считает N глупым, ненормальным» следующее: «пальцы руки сложены в кулак, при этом только указательный палец выставлен, приложен к виску и крутится то в одну, то в другую сторону»; а описание болгарского жеста с этим же значением — «пальцы руки сложены в кулак, при этом только указательный палец выставлен и им постукивают неоднократно по лбу». В тексте словарной статьи описания жестов выступают вместо графического изображения. Каждое из них соответствует конкретному значению (кинемы так же, как и слова, могут быть многозначными4).
За толкованием следует прагматическая характеристика кинемы [см. Липовска 1999], где отмечается, с какой целью говорящий употребляет ту или иную кинему. Например: для выражения одобрения / неодобрения, согласия / несогласия и т. п.
Под рубрикой ситуативная характеристика излагаются требования по отношению к употреблению кинемы в определенных ситуациях общения. Например: жест, распространенный в среде молодежи/актеров/ шоферов; жест может употребляться старшими по отношению к младшим / нижестоящим по отношению к вышестоящим в служебной иерархии. Даются также пометы типа: груб., вежл., фамил., покр., офиц.
Следующая рубрика в составе словарной статьи вербальное сопровождение кинемы в процессе общения. Она представлена в «русской» и «болгарской» частях соответствующими выражениями, которые обязательно или факультативно выступают вместе с кинемой, например: «Да», «Хорошо», «Я готов», «Конечно» (вербальное сопровождение русской кинемы, при помощи которой выражается согласие) и вербальное сопровождение эквивалентной болгарской кинемы — «Да», «Добре», «Хубаво», «Разбира се», «Естествено».
На основе кинем в языке образуются целый ряд фразеологических единиц. Они приводятся соответственно в левой и правой частях словарной статьи. Например: глазом не моргнув — без око да му мигне; засучив рукава — да запретна ръкави; махнуть рукой на кого-что — да зарежа някого-нещо; ходить / стоять фертом — ходя / стоя с ръце на хълбоците, като чорбаджия, правя делва.
Русские и болгарские примеры (цитатные и конструктивные) даются в отдельной рубрике. Они содержат вербальное выражение, являющееся представителем кинемы в тексте, или описание совершающихся телодвижений при реализации определенной кинемы.
Если исходная русская кинема многозначна, то представленный способ организации информации используется для каждого ее значения.
В конце отводится место для комментария. Эта часть словарной статьи обязательна для учебного словаря. В ней выделяются основные моменты сопоставительного анализа с указанием на расхождения как в невербальном, так и в вербальном плане. Тут приводятся наложенные одно на другое графические изображения русской и болгарской кинем, исполненных в разном цвете (в случае расхождения на уровне отдельных элементов эквивалентных по значению кинем), а также демонстрируется так называемое поле соответствий [см. об этом в Червенкова 1982].
Словарь снабжается системой индексов и указателей, с помощью которых пользователь может получать информацию по всем представленным рубрикам (например: указатель кинем, классифицированных по функционально-семантическому признаку; указатель кинем, классифицированных по поведенческим фреймам; указатель кинем; указатель, фразеологизмов [ср. Iordanskaja, Paperno 1995]).
Думается, что составление такого словаря окажется полезным в работе над созданием учебных пособий и сможет помочь болгарам, изучающим русский, а также русским, изучающим болгарский язык, в процессе непосредственного общения на соответствующем иностранном для них языке.
Акишина А.А., Кано Х., Акишина Т.Е. Жесты и мимика в русской речи. М., 1991.
Балтова П., Предоева А. Аспекти на речевата комуникация. София, 1997.
Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999.
Верещагин Е. М., Костомаров В.Г. Язык и культура. М., 1976.
Горелов И.Н. Невербальные компоненты коммуникации. М., 1980.
Караулов Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. М., 1981.
Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М. 1986.
Колшанский Г.В. Паралингвистика. М., 1974.
ЛЭС 1990 — Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
Маслова В.А. Введение в лингвокультурологию. М. 1997.
Райнов В. Символното поведение на човека. София, 1993.
РАС 1994 — Русский ассоциативный словарь. Книги 1-6. М., 1994-1998.
Фаст Дж. Язык тела; Как понять иностранца без слов. М., 1995.
, . Фразеологизмы и жесты // РЯШ, 1975, № 3.
Основы теории обучения пониманию иноязычной речи. М., 1989.
Да и нет в мимике // Язык и человек. М., 1970.
1 В связи с работой по теме «Что дает болгарскому студенту-русисту „Русский ассоциативный словарь“?» был проведен эксперимент со студентами третьего курса отделения русского языка и литературы Софийского университета. Сначала с ними были проведены несколько консультаций по темам, связанным с ассоциативным экспериментом и ассоциативныным словарем. Студенты познакомились с макро- и микроструктурой «Русского ассоциативного словаря» [РАС 1994], после чего они должны были выполнить на материале этого словаря следующие задания: а) на основе пар стимул — реакция (S-R) образуйте, где это возможно, словосочетания или предложания; б) выделите те пары S-R, на основе которых мы судим о знаниях носителей русского языка в области литературы, искусства, науки, политики и т. п. (в скобках укажите соответствующую область); в) выделите такие пары S-R, которые выражают цели, мотивы, установки носителей русского языка; г) отметьте, какие различия между наблюдаемыми объектами в русском языке и соответствующими им объектами в болгарском языке вы — носитель болгарского языка, изучающий русский язык, — заметили.
Из представленного становится ясно, что студенты не получили конкретных указаний выделять пары S-R, связанные каким-либо способом с мимикой и жестами, но на материале словарных статей только букв А, Б, В и Г ими было выделено около 200 пар, к которым в скобках были даны краткие пояснения типа характерные жесты, типичная мимика. Этот факт говорит о том, что кинемы присутствуют в языковом сознании носителя данного языка, входят в виде вербальных выражений в его ассоциативно-вербальную сеть, отражающую предречевую готовность, а, следовательно, должны найти свое место и в ассоциативно-вербальной сети вторичной языковой личности. Значит, перед нами еще один способ отбора материала, связанного с кинетическими средствами коммуникации
2 См. работы, посвященных описанию отдельных кинетических систем или их элементов: [Акишина 1991; Алексова 1995; Балтова и Предоева 1997; Верещагин и Костомаров 1981; Алликметс 1994; Волос 1972; Горелов 1980; Григорьев, Григорьева и Крейдлин 1995; Колшанский 1974 и др.], а также сравнению некоторых из них [Акишина и Кано 1992; Андриянов 1977; Вежбицкая 1999; Верещагин и Костомаров 1976; Капанадзе и Красильникова 1983; Николаева и Успенский 1966; Райнов 1993; Смирнова 1977; Фаст 1993; Ходина 1981; Фаст, Холл 1995; Якобсон 1970; Iordanskaja, Paperno 1995 и др.].
3 «Кинема — значимый жест, мимическое и пантомимическое движение, входящее в коммуникацию в качестве невербального компонента при непосредственном общении коммуникантов» [ЛЭС 1990: 221]
4 В случае представления многозначной русской кинемы в каком-то одном, двух или более значениях могут появиться в качестве эквивалентов такие болгарские кинемы, которые не совпадают с болгарской кинемой в исходной русско-болгарской паре. При этом в «болгарской» части словарной статьи помещается описание соответствующих кинем, а не их графическое изображение