Детерминационные отношения между языком и сознанием могут изучаться как со стороны сознания к языку, так и со стороны языка к сознанию. Мы рассмотрим данную проблему со стороны языка — в аспекте соотношения языковых лакун и их концептуальныхкоррелятов.
Существуют два основных вида лакун — внутриязыковые (отсутствие слова в языке, выявляемое на фоне наличия близких по семантике слов внутри той или иной лексической парадигмы) и межъязыковые лакуны (отсутствие лексической единицы в одном из языков при ее наличии в другом). Вопрос о понятийных лакунах в связи с лакунами лексическими возникает применительно к лакунам обоих типов.
Подойти к проблеме соотношения лакун и концептосферы народа целесообразно, начав с проблемы более общего плана — о характере соотношения слова как языковой и понятия как мыслительной категории.
На протяжении многих веков слово фактически отождествлялось с понятием: утверждалось, что понятие существует только в слове, без слова нет понятия, а без понятия нет слова. Последние исследования в области психолингвистики, контрастивной и когнитивнойлингвистики, нейролингвистики, когнитологии показывают, что необходим новый подход к проблеме соотношения слова и понятия, проблеме соотношения лексической единицы и выражаемого ею мыслительного образа.
Еще в традиционной лингвистике и формальной логике обращалось внимание на многочисленные случаи отсутствия параллелизма между словом и понятием. Указывалось, что одно слово может выражать несколько понятий (полисемия, омонимия), одно понятие может иметь несколько способов выражения ( синонимия ), понятие может не иметь однословного выражения (Воронежский государственный университет), некоторые слова (например, междометия) не выражают понятий, содержание понятий может меняться с развитием общества, а слово остается неизменным (ср.: будильником ранее называли монаха, который будил собратьев по утрам, в настоящий момент это часы) и др. Современная теоретическая лингвистика располагает новыми, дополнительными аргументами в обсуждении проблемы соотношения слова и понятия.
Невербальный характер мышления
Исследования Н.И. Жинкина, Л.С. Выготского, А.Р. Лурия, И.Н. Горелова, А.А. Леонтьева, А.А.Залевской и др. исследователей, многочисленные экспериментальные исследования показали, что механизм мышления не связан с вербальным кодом и осуществляется независимо от языка. Мышление осуществляется на так называемом универсальном предметном коде (смысловом коде, коде смысла), имеющем образно-чувственный характер. К языку как системе знаков универсальный предметный код не имеет никакого отношения, он формируется в сознании каждого человека на отражательной основе, через органы чувственного восприятия. При возникновения у субъекта необходимости выразить свою мысль в языковой форме (и только в этом случае!) универсальный предметный код через механизм так называемых кодовых переходов перекодируется в языковые знаки, причем сначала он перекодируется в промежуточный код (внутреннюю речь, особый код, имеющий черты как универсального предметного кода, так и реальной речи), а затем промежуточный код перекодируется уже в громкую (внешнюю) речь, причем громкая речь может выступать в зависимости от коммуникативной задачи в виде скрытой артикуляции (так называемая “речь минус звук”), шепотной и собственно громкой речи. Таким образом, для осуществления мышления необходим универсальный предметный код, но не лексика реального языка.
Множественность мыслительных форм отражения действительности в сознании человека
В настоящее время в лингвистике закрепляется термин “концепт” для обозначения мыслительного образа, называемого той или иной лексической единицей. Множественность концептов, закрепляемых лексическими единицами разных типов, в настоящее время становится очевидной. Представляется, что в настоящее время можно говорить о трех принципиальных разновидностях мыслительных образов(концептов), обнаруживающихся в лексических единицах разных типов.
1. Представления — обобщенные чувственно-наглядные образы предметов или явлений.
Концепты-представления выступают в качестве смысловой стороны преимущественно лексических единиц конкретной семантики. О том, что смысловая сторона таких слов— представление, свидетельствуют многие словарные дефиниции таких слов, которые практически целиком состоят из перечисления чувственно воспринимаемых признаков предмета номинации: дрожь— частое судорожное вздрагивание тела, клен— лиственное дерево с широкими резными листьями, ласточка — перелетная птица с узкими, острыми крыльями, яркая и быстрая в полете.
Концепты-представления, как показывает экспериментальное исследование [Бебчук 1991], оказываются различной степени яркости, что позволяет выделить лексемы со сверхвысоким, высоким, существенным, средним и низким уровнями образности. К примеру, концепты-представления в таких лексемах как солнце, луна, кровь, автобус демонстрируют сверхвысокую яркость наглядно-образного содержания; высокая степень образности характеризует слова стол, ночь, зуб, уголь, бабушка, трава, парта, телефон, ключ, книга, лес, магазин, дождь, мать, собака, яблоко, журнал, чай, очки, улица, газета, голубь и др. Установлено, что высокий и существенный уровни образности характерны для лексики следующих тематических групп: названия астрономических тел, транспортных средств, предметов быта, времен года, месяцев, времени суток, названия частей организма человека и животных, названия лиц по родственным отношениям, названия растений, приборов и аппаратов, печатных изданий, частей ландшафта. Наоборот, средний и низкий уровень яркости представлений зафиксирован у наименований лиц по ролевым функциям пассивного характера, названий ощущений, форм общественного сознания, названий физиологических состояний человека, родовые (предельно общие) названий предметов, названия явлений социального характера [Бебчук 1991 : 10].
2. Гештальты — комплексные, целостные функциональные структуры, упорядочивающие многообразие отдельных явлений в сознании [ Психологический словарь 1990: 78 ; Кондаков 1975 : 118 ]. Гештальт как вид концепта (термин Х.Эренфельса, австрийского искусствоведа конца XIX века) представляет собой закрепленный словом целостный образ, совмещающий чувственные и рациональные элементы, а также объединяющий динамические и статические аспекты отображаемого объекта или явления.
Гештальты образуют семантическое содержание так называемой абстрактной лексики [Чернейко 1995 : 78-83].
Экспериментальное исследование показало [Бебчук 1991: 10], что значение подобных слов испытуемые связывают с чувственно-воспринимаемыми явлениями, которые увязываются сознанием в некоторую комплексную картину. Так, гештальтами являются полученные экспериментально дефиниции значений следующих слов: религия — “церковь, в которой поп, монахи, молящиеся люди, иконы с ликом Христа и Богоматери, Библия, свечи”; молчание — “люди с сжатыми губами и выразительными глазами, пустая комната, тишина”; быт — “мытье посуды на кухне, телевизор в доме, уборка квартиры”, математика — “цифры, формулы, графики, примеры в учебнике, в тетради или на доске”.
К гештальтам следует отнести и концепты, толкуемые через “прототипы” (термин Ч. Филлмора), к примеру, родовые термины или собирательные единицы типа птица, животное, цветок, одежда, обувь, посуда, мебель и т.д. В результатах ассоциативных экспериментов подобные слова, предложенные в качестве стимулов, часто дают ассоциативные реакции по типу “типичный представитель”, например: цветок— роза, ромашка; обувь— ботинки, туфли; одежда — платье, костюм, пальто; животное— корова, бык; птица— голубь, воробей; металл— железо и т.д.
Типичными гештальтами являются концепты таких лексем как очередь, игра, деньги, пытка, любовь, судьба, искренность и др.
Так называемые фреймы (статические мыслительные картинки — супермаркет, класс) и сценарии (динамические мыслительные картинки— экзамен, футбол, пикник, экскурсия, свадьба) также представляют собой разновидности гештальтов.
3. Понятие — мысль о наиболее общих, существенных признаках предмета или явления, результат рационального отражения основных, существенных признаков предмета.
Например:
звезда — самосветящееся раскаленное мировое тело;
квадрат — прямоугольник с равными сторонами;
курица — самка петуха;
баобаб — широколиственное растение из семейства зонтичных.
Понятийный характер носят концепты, связываемые с лексемами типа житель, клиент, проситель, истец, ответчик, судья.
Понятие— это результат целенаправленного осмысления предмета или явления, преследующего цель отграничить предмет от сходных либо исчислить существенные признаки предмета для его изготовления. В силу сказанного следует признать, что понятия формируются преимущественно в научной и производственной сферах (терминология). Многие понятия формируются лингвистами, оказывающимися перед необходимостью дать слову дефиницию в толковом словаре в опоре на небольшое количество дифференциальных признаков или выполнить компонентный анализ значения слов, чтобы разграничить сходные слова по смыслу. Как отмечал Ю.С.Степанов, “логические понятия выработаны не для каждого явления, называемого отдельным словом, так как не все объекты и явления являются предметом общественного познания” [Степанов 1975 : 12 ].
Наличие слова облегчает формирование понятия в индивидуальном сознании, но понятие как вид концепта далеко не всем пользователям тем или иным словом в реальности необходимо. Понятие может быть вообще неизвестно носителю языка, он им вообще может не оперировать в общении, обходясь менее абстрактными концептами.
Представления, гештальты и понятия тесно переплетаются как в мыслительной деятельности человека, так и в его коммуникативной практике. Одно и то же слово может в разных коммуникативных условиях реализовать либо гештальт, либо понятие, либо представление, поскольку все эти концепты представляют собой разные уровни мыслительной абстракции, а коммуникативные потребности могут потребовать разной степени конкретизации мысли.
Кроме концептов, выявляющихся при анализе лексических единиц, существуют концепты, не выражаемыми какими-либо отдельными лексическими единицами и обнаруживающиеся лишь в результате логико-семантического анализа классов и парадигм лексических единиц.
К таким концептам относятся понятийные категории, определяемые как “смысловые компоненты общего характера, свойственные не отдельным словам и системам их форм, а обширным классам слов, выражаемые в естественном языке разнообразными средствами” [ Лингвистический энциклопедический словарь 1990: 385]. Термин “понятийные категории” принадлежит О.Есперсену (1924), используются также термины “когнитивные”, “речемыслительные категории”. В отличие от грамматических категорий, понятийные категории носят, как полагают, универсальный характер и рассматриваются в науке независимо от способа их выражения в языке. К понятийным категориям относят такие концепты как акциональность, предметность, императивность, одушевленность, конкретность, абстрактность, квантитативность, единичность, каузация и др. Такие концепты выявляются лингвистами путем анализа и классификации больших группы языковых единиц и получают искусственные терминологические обозначения. Подчеркнем при этом, что в сознании пользователя языком эти концепты представлены, люди ими пользуются, хотя эти концепты и не названы. Эти концепты существуют автономно, вне зависимости от лексического выражения.
В лексических единицах выделяются также скрытые категории — “семантические и синтаксические признаки слов или словосочетаний, не находящие явного (эксплицитного) выражения, но существенные для построения и понимания высказывания” [ Лингвистический энциклопедический словарь 1990: 458, см. также: Кацнельсон 1972]. Термин “скрытые категории” был предложен Б.Уорфом. Примерами скрытых категорий для русского языка является, к примеру, категория определенности-неопределенности: в артиклевых языках она эксплицитно выражена, а в русском языке не имеет эксплицитного выражения, хотя и присутствует. Другими примерами скрытых категорий являются такие концепты как статичность – динамичность, контролируемость – неконтролируемость, актуальность – узуальность, личность – неличность и др. К примеру, категория “неконтролируемость”, проявляющаяся в семантике глаголов типа лететь делает невозможным построение высказываний с обстоятельством цели типа стрела летит попасть в яблоко ; категория “контролируемость” не допускает такого выражения как Не защити диссертацию . Эти скрытые категории руководят языковым употреблением широкого круга единиц, они являются реально существующими в сознании народа концептами, но в языковой системе они не названы, ни с какими конкретными языковыми единицами их существование не связано.
Существуют также классифицирующие концепты — используемые для классификации различных предметов и явлений действительности. Большинство обобщающих классифицирующих концептов в сознании носителя языка не связано с какими-либо конкретными наименованиями, ср.: “наименования объектов природы”, “наименования искусственных предметов”, “психические качества человека”, “индивидуальные особенности голоса”, “наименования цветовых оттенков”, ”средства передвижения по воде”, “говорить быстро”, “получение информации в ответ на запрос” и мн. др. Эти концепты обнаруживаются в процессе семантического анализа и классификации лексических единиц, при анализе лексико-семантических парадигм. Носитель языка прекрасно понимает, что такое “цветовой оттенок” или “наименование искусственных предметов”, хотя в языке эти концепты обычно не названы, а описательное обозначение этих концептов конструируется лингвистами в процессе лингвистического анализа лексических микросистем.
Наконец, в каждом языке существует большое количество внутриязыковых лакун, то есть пустых, не заполненных мест в лексико-фразеологической системе языка, хотя близкие по значению лексемы могут присутствовать. Например, в русском языке есть слово каток, но нет обозначения для полоски льда на асфальте, по которой зимой катаются дети; есть слово старшеклассник, но нет узуальной единицы для обозначения учащихся младших классов; есть слово молодожены, но нет слова для обозначения супругов, уже имеющих стаж семейной жизни. Есть слова, обозначающие концепт “сообщение о негативных фактах” (жалоба, донос), но нет обозначения для сообщения о положительных фактах; представлен в лексической системе концепт “заочно передаваемая негативная информация” (сплетни, слухи), но не обозначен концепт “заочно передаваемая положительная информация”. Есть часто употребляемое слово аванс — деньги (или другие ценности), выдаваемые вперед в счет заработка, причитающихся кому-нибудь платежей . А как назвать (одним словом) деньги, которые выдаются сейчас на многих предприятиях не вперед (авансом), а с большим опозданием, деньги, давно заработанные, но задерживаемые? Пока это не заполненная лексической единицей брешь, т.е. внутриязыковая лакуна, наличие которой объяснимо теперешней политической и экономической действительностью. Представлен в нашем языке концепт ‘недобросовестное затягивание дела или решения какого-либо вопроса' (волокита), но нет при этом универба для обозначения дела, которое решено в срок, добросовестно, с инициативой. Существует слово беспутство, обозначающее разгульное и непристойное поведение, но нет узуальной единицы для обозначения пристойного поведения. О человеке, в совершенстве владеющем техникой своего искусства, своего дела, говорим виртуоз, но нет слова для наименования людей, еще не освоивших свою профессию. Аналогично, не обозначены в русской лексико-фразеологической системе такие концепты, как ‘говорить в медленном темпе', ‘говорить о важных вещах или проблемах', ‘сказать к месту, своевременно', ‘говорить, сообщая правдивую информацию', ‘говорить умные вещи, говорить, выражая информацию прямо, без намеков и обиняков' .
Лакунами представлены концепты в форме существительных: тот, кто ошибается, тот, кто падает, тот, кто переживает , тот, кто перемещается, тот, кто платит, тот, кто повторяет и мн. др. Во французском же такие существительные “на данный случай” с суффиксами -eur-, -euse - образуются легко и употребляются широко: ср. Attendez vorte sui veur — Подождите того, кто следует за вами; Elle est devenue sorteuse — она полюбила уходить из дому , буквально стала выходчицей и т.п. Так же в английском с суффиксом -er - : Who is the speaker at the round table? — Кто тот человек, который говорит у круглого стола? и т.д.
Если продолжить тематическую группу слов человек по действию или человек по свойствам характера или темперамента , с ориентацией на реально существующие и поддерживаемые нормой нашего языка номинации, то обнаруживается множество внутриязыковых лексических лакун. Например, человек по его движениям, не направленным на другие объекты : тот, кто бегает — бегун ; тот, кто прыгает — прыгун ; тот, кто плавает— пловец ( пловчиха ); тот, кто шагает — ? 1 ; тот, кто встает — ? ; тот, кто вскакивает '— ? ; тот, кто приседает — ? ; тот, кто падает — ? ; тот, кто оборачивается— ? ; тот, кто вырывается — ? и т.д.
Еще большая лакунарность характерна для семантического поля человек по его движениям, направленным на другие объекты : тот, кто что-либо держит — держатель (акций, например); тот, кто чистит — чистильщик ; тот, кто достает— доставала (прост.); тот, кто протягивает что-либо — ? ; тот, кто берет взятку — взяточник ; тот, кто берет овощи , например— ? ; тот, кто трогает — ? ; тот, кто подбирает что-либо с земли — ? ; тот, кто кладет — ? ; тот, кто протягивает что-либо — ? ; тот, кто опускает — ? ; тот, кто открывает — ? ; тот, кто сажает — ? ; тот, кто поднимает— ? и т.д.
Проследим лакунарность на материале семантического поля название человека по свойствам характера и темперамента : счастливый человек — счастливчик, счастливец ; веселый человек — весельчак ; злой человек— злодей, злюка (разг.); трусливый человек— трус , а довольного человека как назвать? Довольный человек — ? ; гордый человек— гордец, гордячка ; недовольный человек— ? ; приятный человек — ? ; неприятный человек — ? ; печальный юноша, мужчина — ? ; печальная женщина, девушка— печальница (устар., поэтич.); радостный человек — ? ; восторженный человек— ? ; восхищенный человек — ? ; торжественный человек — ? ; грустный человек — ? ; огорченный человек — ? ; невеселый человек — ? ; скучный человек — ? ; задумчивый человек — ? ; мрачный человек — ? ; унылый человек — ? ; страдающий человек — страдалец, страдалица ; смущенный человек — ? ; раздражительный человек — ? и т.д.
Проанализируем на предмет лакунарностисемантическое поле заросли, посадки растений : заросли кустов — кустарник ; заросли черемухи — черемушник (разг.); посадки винограда — виноградник ; заросли или посадки ореха — орешник ; заросли терна — терновник ; заросли малины— малинник; заросли жасмина — ? ; заросли мимозы— ? ; заросли сирени — ? ; заросли акации — ? ; заросли вербы — ? ; посадки крыжовника — ? ; посадки смородины — смородинник ; посадки облепихи — ? ; посадки вишни — вишенник ; посадки яблонь — яблонник ; посадки персиковых деревьев — ? ; посадки груш — грушовник ; посадки апельсиновых деревьев — ? и т.д.
Для внутриязыковой лексической лакунарности представляет интерес широко известная недостаточность в лексике: в любом языке имеются так называемые недостаточные глаголы и другие формы слов. Таковы несуществующие в русской норме, но существующие в структуре русского языка (благодаря чему их и возможно произнести и понять) формы, например, первого лица единственного числа настоящего и будущего простого времени от глаголов дерзить, дудеть, ерундить, затмить, окрыситься, очутиться, переубедить, победить, убедить, убедиться, угнездиться, чудить, шкодить, простонать, мутить, ощутить: дерзю, дудю, ерундю, затмю, окрысюсь (окрышусь?), очучусь, переубедю (переубежду), победю или побежду и т.д .
По правилам русской грамматики при образовании личных форм глаголов наблюдается чередование согласных т-ч , д-ж , с-ш , з-ж ( крутить— кручу, бродить-брожу, бросить-брошу ). От этого правила отступают недостаточные глаголы, в основах которых такого чередования не происходит. Однако отсутствие первого лица единственного числа с чередующимися согласными связано не столько с фонетическими законами языка, сколько с традицией употребления отдельных форм глаголов: просто в наше время ими не принято пользоваться.
Большинство недостаточных глаголов— малоупотребительны или стилистически ограничены ( будить, окрыситься, шкодить, галдеть, гвоздить, умилосердить, бдеть — устар. и др.). Чаще носители языка обращаются к таким глаголам, как убедить (и однокоренным от них), победить, ощутить, мутить, чудить, очутиться, употребляя их в описательных оборотах или заменяя аналитическими формами.
Лакунарными в литературном языке являются и формы деепричастий на - а-(я) от некоторых глаголов на -ть ( пиша от писать , бужа от будить , а также почти от всех глаголов на -чь : толча , толчась (от толочься ), увлеча , жжа , ожжась (от жечь ) и др. формы настоящего времени глаголов 3 лица, единственного и множественного числа от неопределенной формы на ? чь , в которых на базе диалектного употребления в просторечье действует тенденция к выравниванию основы по исходной форме 1-го лица: берегем, увлекем, жгем, могем, волокем, изрекет, лягет (прост. формы повелительного наклонения ляжь, ляжьте ), ткет, ткем, пренебрегем, запрягет, пересекет, остерегет, подстригет, утекет, истолкет (просторечное толчи ). Как видим, в формах повелительного наклонения, образующихся от основы настоящего времени указанных глаголов, чередования не происходит, заднеязычные г и к перед и сохраняются: жги, испеки, запряги, извлеки и т.д. В просторечье же от некоторых глаголов употребляются формы с ч и ж — потолчи, бежи, ляжь, приляжь вместо литературных потолки, беги, ляг, лягте, приляг.
Недостаточными являются формы сравнительной степени некоторых прилагательных: жесточе (от жестокий ), дерзче (от дерзкий ), пылче (от пылкий ), а также формы превосходной простой степени от некоторых прилагательных: дерзчайший, пылчайший, робчайший (от робкий ) и многие другие; лакунарны варианты, выходящие за пределы литературной нормы и на правах нейтральных стилистических единиц не допустимые ни в письменных, ни в устных стилях речи (ср. формы типа пущай, хотишь, пекчись, иттить, ехай, едь и др.)
Можно ли считать наличие в языке внутриязыковых лакун свидетельством того, что в русском сознании отсутствуют соответствующие концепты? Представляется, что никак нельзя: отсутствие единицы свидетельствует не об отсутствии концепта, а об отсутствии коммуникативной потребности в его общественном обсуждении.
Если концепт становится предметом обсуждения в обществе, можно говорить о формировании его коммуникативной релевантности. И в этом случае лакуна будет немедленно заполнена тем или иным способом, обычно— расчлененной номинацией.
Лексические невыраженные концепты, представленные внутриязыковыми лакунами, существуют в национальном сознании, поскольку они носят отражательный характер, отражают денотаты, присутствующие в национальной действительности. Причины их лексической невыраженности— коммуникативного, а не концептуального порядка: если возникает коммуникативная потребность в их лексической объективации, данные концепты будут названы— ср. “учащиеся младших классов”, “они давно женаты”, “сказать к месту”, “говорить умные вещи” и т.д. Такие лакуны осознаются и заполняются преимущественно в устном общении. В случае значительного повышения коммуникативной актуальности того или иного концепта общающиеся, в своем стремлении к лаконичности изложения мысли, в соответствии с действием закона экономии, стараются избавиться от расчлененной номинации концепта, заменив ее универбом.
Таким образом, применительно к выраженности концептов языковыми единицами, можно говорить о двух типах случаев:
• номинированные концепты— имеющие стандартное общеизвестное языковое выражение словом или фразеосочетанием;
• неноминированные концепты— не имеющие стандартного общеизвестного языкового выражения; среди них выделяются два подтипа:
а) обнаруживающиеся не в отдельных единицах, а в группах и классах слов (понятийные категории, скрытые категории, классификационные концепты);
б) не представленные в лексико-фразеологической системе национального языка вообще (внутриязыковые лакуны).
Разграничение мыслительных процессов
и процесса коммуникации
Разграничение процессов мышления и коммуникации в связи с рассматриваемой проблемой представляется принципиальным.
Мышление невербально, осуществляется при помощи универсально-предметного кода, единицы которого (чувственно-образной природы) закрепляют и позволяют комбинировать и актуализировать концепты. Процесс языковой коммуникации материален, представляет собой использование материальных языковых знаков в межличностном общении.
Система языка существует и функционирует для обслуживания процесса коммуникации, а не процессов мышления. Языковые единицы, вследствие сказанного, номинируют и актуализируют в речи только такие мыслительные концепты, которые в данной лингвокультурной общности являются релевантными для общения, используются для обмена информацией. Если какой-либо концепт не назван, это свидетельствует не о его отсутствии в национальном сознании носителей языка, а о его коммуникативной нерелевантности для данного народа (причины такой нерелевантности— увлекательный предмет для лингвокультурологического исследования). Если в конкретном речевом акте, в конкретной коммуникативной ситуации возникает потребность сделать неназванный в языке концепт предметом обсуждения, возникает речевая, ситуативная, чаще описательная или окказиональная номинация, примеров чему можно привести великое множество.
Все типы концептов— и номинированные, и неноминированные— существуют в сознании лингвокультурной общности и отдельных ее членов вне связи со словом, на базе единиц универсального предметного кода. Для мышления языковые единицы вовсе не обязательны— они нужны не для мышления, а для сообщения людям его результатов. Подчеркнем также, что, как было показано выше, реально функционирующие в речи языковые единицы вовсе не обязательно актуализируют в речи понятия— во многих и многих случаях (рискнем сказать— в большинстве случаев) лексические единицы актуализируют вовсе не понятия, а концепты других типов— представления, гештальтыи их компоненты.
Теперь можно перейти к обсуждению проблемы межъязыковой безэквивалентности: свидетельствует ли отсутствие лексической единицы в одном из сравниваемых языков об отсутствии концепта в сознании народа, говорящего на этом языке?
Рассмотрим некоторые примеры.
В русском языке отсутствуют при сравнении с английским языком обозначения для следующих концептов:
“всякий нависающий над краем чего-либо предмет” — flap
“вечер пятницы, суббота и воскресенье” — weekend
“животное, которое держат дома для забавы” — pet
“двухнедельный период времени” — fortnight
С другой стороны, в английском языке нет обозначения для таких русских концептов как сутки, кипяток, борщ, щи, маячить, форточка, дача, погорелец и мн. др.
В русском языке относительно немецкого отсутствуют обозначения для таких концептов, как:
“запрет на профессию” — Berufsverbot
“картонная подставка под пивную кружку” — Bierdeckel
“брат и сестра” — Geschwister
“идти на высоких каблуках, постукивая ими” — stockeln
“одноразовая супружеская измена” — Seitensprung
“учебный текст, предварительно написанный
учителем на классной доске” — Tafelbild
“вечер после работы” — Feierabend
В немецком языке нет лексем для обозначения таких русских концептов, как винегрет, квас, лапти, автолюбитель, добрый, кипяток, сутки, сухостой, аврал, облокотиться, однофамилец, здоровяк, ласковый, сладкоежка, именинник, тамада, беспризорник, поземка, погреб, смекалистый и др.
Межъязыковые лакуны делятся на мотивированные и немотивированные. Мотивированные лакуны в языке объясняются отсутствием соответствующего предмета или явления в национальной культуре (лапти, щи, матрешка, балалайка), немотивированные лакуны не могут быть объяснены отсутствием явления или предмета (сутки, кипяток, добрый, вечер после работы).
Теперь постараемся ответить на вопрос: означает ли наличие межъязыковой лакуны понятийную безэквивалентность, то есть отсутствие у народа понятия?
До самого последнего времени в логике и лингвистике имеет хождение достаточно распространенная точка зрения, предполагающая, что понятие обязательно предполагает лексическое выражение. Ср. классическое выражение этой точки зрения в авторитетном справочнике: “Понятие неразрывно связано с материальной языковой оболочкой. Реальность каждого понятия проявляется в языке. Понятие возникает на базе слов и не может существовать вне слов. Слово является носителем понятий” [ Кондаков 1975: 457].
Аналогичную точку зрения высказывает в недавней работе А.П. Бабушкин: “Нельзя говорить о существовании концепта … при отсутствии надлежащей лексической объективациии” [ Бабушкин 1996 : 72].
Такой подход с точки зрения современных представлений о соотношении языка и мышления представляется глубоко ошибочным. Лексическая объективация по отношению к выражаемому концепту— вещь вовсе не обязательная, а скорее даже случайная, обусловленная комплексом факторов, преимущественно коммуникативного характера. Наличие или отсутствие концепта никак не связано с наличием или отсутствием называющих его языковых единиц, так как концепты (понятия— в том числе) возникают как результат отражения действительности сознанием и зависят поэтому от действительности, а не от языка.
Языковое обозначение любого концепта (представления, гештальта, понятия) зависит от коммуникативных потребностей общества, оно производно от этих потребностей. В системе языка номинируется все то, что является или становится в обществе предметом обсуждения, но вовсе не все то, что становится предметом мышления. Кстати, подавляющее количество наших мыслей, понятий, суждений вовсе не предназначены для сообщения, они обслуживают исключительно сферу мышления. Мышление невербально, а язык выражает его коммуникативно релевантные результаты.
Существует ли национальная специфика мышления? Существует. Она отражается в некоторых национальных стереотипах мышления (например: у американцев— “Богатый— значит умный”, у русских— “Богатый— значит жулик”), а также в наличии некоторого количества национально- специфических понятий. Однако и то, и другое в конечном итоге носит отражательный характер, то есть является результатом отражения национальной действительности, национальных условий, национальных традиций.
Национальная специфика мышления производна не от языка, а от реальной действительности, язык же только отражает в своей семантике и называет те различия, которые оказываются коммуникативно релевантными для народа в силу тех или иных причин.
Можно ли говорить об отсутствии концепта в случае межъязыковой лексической лакунарности? Можно, но только применительно к мотивированным лакунам. Английское и немецкое мышление не знакомо с концептом “щи”, поскольку сам предмет в их культурах отсутствует (мотивированная лакуна). Но, заметим, при знакомстве немца или англичанина с российской действительностью у них сразу же возникает соответствующий концепт (скорее всего в виде представления), и если возникает необходимость упомянуть данный концепт в речи, они либо используют в своей речи варваризм, называя щи по-русски, либо прибегают к описательному обороту типа “русский капустный суп”. Немотивированные лакуны вовсе не свидетельствуют об отсутствии у народа соответствующего концепта, поскольку эти концепты в силу конкретных исторических и культурных причин могут просто оказаться неноминированными в данной лингвокультурной общности, то есть коммуникативно нерелевантными для народа. Кстати, причины возникновения немотивированных межъязыковых лакун, как и причины возникновения внутриязыковых лакун, представляют значительный интерес для этнолингвистических исследований.
Таким образом, национальная специфика мышления обусловлена не национальным языком, а национальной действительностью. Отсутствие лексической единицы (внутриязыковая или межъязыковая лакуна) не означает отсутствия в сознании народа соответствующего концепта, за исключением случаев мотивированных межъязыковых лакун, отражающих отсутствие у народа конкретных предметов или явлений.
Лексическая лакунарность вносит свой вклад в обеспечение национального своеобразия лексико-фразеологической системы языка, однако не влияет на формирование национальной специфики мышления народа.
Таким образом, между концептами и лакунами отсутствуют детерминационные отношения.
1. Здесь и далее знак ? — обозначение лакуна.